27 января – день освобождения Освенцима – День памяти жертв Холокоста... Уже за несколько недель до этого дня я перестаю смотреть телевизор и слушать радио: вся Италия начинает говорить почти что ТОЛЬКО об этом... Фильмы, интервью, размышления на тему...
Традиционный «джентльменский набор»по всем каналам: «Список Шиндлера», «Пианист», теперь еще добавился «Воскрешенный Адам» и несколько сериалов «местного розлива»...
Поскольку во мне есть малая толика еврейской крови, мне больно и страшно ежегодно смотреть на одни и те же – ставшие уже почти знакомыми – лица из-за колючей проволоки из старых кинохроник, серые полосатые тюремные робы с нашитыми на них разноцветными треугольниками (уж не потому ли я всю жизнь, что себя помню, так ненавижу серый цвет и орнамент «в рубчик или полосочку»? Это уже однажды было, пусть – не со мной лично, но есть такое жестокое понятие, как «память крови»...)...
Традиционно принято вспоминать о том, что в нацистских концлагерях погибло около 6 миллионов евреев (недаром в Италии этот день носит еврейское имя – День памяти Шоа), но я хочу напомнить, что там же погибло еще и около 135 тысяч гомосексуалов, и неисчислимое (потому что их мало кто считал) количество цыган, славян, людей с психическими нарушениями и инвалидов разного рода, франкмасонов, свидетелей Иеговы и чернокожих жителей Германии...
Это все были ИНАКИЕ... ДРУГИЕ... И поплатились они именно за это – за то, что у них была «неправильная» любовь, «неправильная» национальная или расовая принадлежность, «неправильное» состояние здоровья или вера... И они вызывали НЕНАВИСТЬ.
Вообще-то я предпочитаю писать о Любви, но в этот день мне хотелось бы вспомнить и о ее обратной стороне...
С самого детства меня мучил вопрос: почему люди так яростно ненавидят тех, кто чем-то не похож на них? Так получилось, что я – выросшая в совершенно русской по языку, традициям и всяческому укладу семье – в школе вдруг оказалась еврейкой (и как ни смешно это прозвучит, поняла я это лишь уже много лет спустя – относительно «благополучно» пережив школьный кошмар и став сильнее и мудрее, за что я очень благодарна моим тогдашним мучителям. Тогда же, в детстве мне даже в голову не приходило задаться вопросом о чьей-то национальности, своей – в том числе.). И я прошла через опыт травли и непринятия только за то, что была «не такой, как все».
Рядом со мной училась девочка, которая все восемь лет учебы молчала. Аутизм. Ее тоже травили и ненавидели. Издевались и презирали. Просто за то, что она была «другой».
Во дворе рядом с нами выросла еще одна девочка – с легкой умственной отсталостью. Отношение к ней у остальных детей было точно такое же: презрение, отвращение и ненависть.
Среди моих немногочисленных друзей всегда были и есть геи, евреи, армяне, татары, украинцы, некие «странные» (для всех, но не для меня) люди, которых практически никто не хотел и не хочет принимать в этом мире.
Мой первый урок «принятия ДРУГОГО» я получила в три года от моей мамы. Мы переехали в новый дом, и одним из наших соседей был человек с очень тяжелыми генетическими нарушениями. Практически – одна голова (умнейшая, надо сказать!), с трудом передвигавшаяся на детском трехколесном велосипеде. Я была совсем ребенком и, разумеется, могла еще выдать какую-то не совсем уместную реакцию, поэтому моя мама – мудрейшая и добрейшая женщина, которая всю жизнь боится обидеть или задеть кого-то даже просто «невместным» взглядом, не говоря уж о слове и деле – зная о таком соседстве, заранее сказала мне: «Знаешь, в нашем доме есть дяденька – ты его наверняка скоро увидишь. Он немножко не такой, как мы. Но это не значит, что он ХУЖЕ нас. Он просто ДРУГОЙ. И имеет право таким быть. Поэтому не надо на него как-то особо смотреть и как-то к нему по-особому относиться, просто здоровайся с ним, как и со всеми остальными соседями». В тот день мне было три года. Этот человек покинул наш мир, когда мне исполнилось 23... Почти каждое утро в течение этих 20 лет мы встречались по утрам в вестибюле: он выезжал на работу, я бежала в школу, потом на работу, еще потом – в Академию, и душевно раскланивались друг с другом, перебрасывались парой-тройкой фраз и, довольные хорошо начавшимся утром, расходились каждый по своим делам. Когда его не стало, я вдруг почувствовала пустоту, и поняла, что мне его не хватает, потому что он был (и навсегда останется) – одной из лучших частей моего мира.
Я уже одиннадцать лет не живу в России. Бываю дома наездами. И каждый раз меня поражает одно: напряжение и выражение постоянной готовности не то напасть, не то – отразить нападение в глазах у людей.
Читаю новости: скинхеды убили таджикскую девочку и вьетнамца, милиция разогнала гей-митинг перед Эрмитажем (и это – мой любимый, всегда бывший всех принимающим и многонациональным Петербург!); в Москве священник (!) призвал паству своего прихода разгромить гей-клуб (какое проявление воистину братской любви к ближнему своему!), на Манежной площади прошло выступление националистов... Если почитать комментарии к этим новостям, становится страшно – столько в них ненависти ко всем, кто «не с нами» по тому или иному признаку...
Живу в Италии... Много лет, опять же – слежу за новостями. Из недавнего: на Севере пропала 13-летняя девочка, тут же схватили работавшего в местечке на стройке марокканца, который якобы в телефонном разговоре в день исчезновения сказал что-то вроде: «Аллах свидетель – я никого не убивал!». Через несколько дней оказывается (о, многомудрые и талантливые итальянские переводчики!), что ничего такого парень не говорил вовсе – речь шла всего лишь о долге, который он никак не мог выплатить из своей скудной зарплаты. Но все местечко поднялось и вышло на улицы с лозунгами: «Прочь всех «черных» из нашей страны!» Марокканца тем временем выпустили, сняв с него все обвинения, но даже не подумали хотя бы извиниться.
Возвращаюсь по осени из Петербурга в свой забытый Богом городок на Юге Италии, и узнаю, что за время моего отсутствия здесь произошло «много интересного». Как известно, Папа Бенедикт XVI развернул вдруг громкую кампанию по борьбе с педофилией в Церкви. Казалось бы – благое начинание. Чем оно обернулось в действительности? – Был, например, в нашем городке прекрасный молодой священник дон Стефано, которого обожало все население, потому что он единственный, кто занимался здесь хоть каким-то (по мере сил и выделявшихся ему скромнейших средств) развитием культуры и духовности, и общался по-человечески с паствой. «По совместительству» он еще и начал ратовать за законность, несколько раз выступал против местной мафии и местного же правительства, беззакониям которого нет числа. В общем – неудобен был всем: и духовной власти (слишком либерален, умен и любим «народом»), и светской. И вот – «под кампанию» Папы – на дона Стефано вдруг пошел шквал анонимок, его обвинили в содомском грехе и лишили сана. Где он теперь и что с ним – одному Богу известно.
Все под эту же кампанию местная газета несколько раз напечатала рекламу итальянского Фонда против педофилии: в большом прямоугольнике наверху вставлена фотография двух целующихся священников (вполне зрелых и к детям никоим образом не относящихся), ниже - на черном фоне фотография двух-трехмесячного младенца и красная надпись «Защитим наших детей от педофилии!»
Спрашивается – где логика? Но большинству итальянцев логика не нужна – для них между гомосексуальностью и педофилией стоит большой жирный знак равенства. И колоссальных трудов стоит объяснить кому-то, что это все же «две большие разницы».
Зато такой расклад чрезвычайно удобен, чтобы «убирать» неугодных: бросил в почтовый ящик пару анонимок и человека «сожрут» за милую душу, даже не полив соусом и не разбираясь – сколько в написанном правды, а сколько – чистой воды вымысла.
Казалось бы – что общего между забитыми жизнью и событиями последних двадцати лет россиянами и благополучными, обласканными Судьбой уже по факту рождения в одной из прекраснейших стран мира итальянцами? Уж слишком похожи реакции «нелюбви»...
Оказывается – общего гораздо больше, чем может показаться на первый поверхностный взгляд.
И у русских, и у итальянцев крайне низка психологическая культура. Ни в России, ни в Италии человек, столкнувшийся с какими-то проблемами в своей жизни, не пойдет В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ к психологу, как в какой-нибудь Голландии или Германии, где психотерапевт – чуть ли не лучший друг каждого уважающего себя жителя. «Наши» люди побегут к друзьям, реже – к коллегам, схватятся за бутылку (в России) или за кокаин (в Италии), но не пойдут к специалисту разбираться со своими сложностями. Не принято как-то, да и не к кому особо (в бОльшей степени это, как ни странно, относится к Италии, в России сейчас появилось очень много действительно талантливых врачей). А приводит это к тому, что люди остаются один на один со своими многочисленными страхами. Страхами ВНУТРЕННИМИ, жить с которыми очень и очень неуютно, потому что они еще и не всегда осознаются. Плохо вот как-то жить, но почему – непонятно...
А пережить-то нам всем пришлось много чего... Россия прошла через Афганистан, Чечню, Нагорный Карабах, теракты в Беслане и в «Норд-Осте», теперь вот – в Домодедово...
Итальянцам тоже хватает своих «страшилок»...
И вот здесь развивается очень тонкий механизм: у человека существуют внутренние – неосознаваемые им самим, но ОЧЕНЬ мешающие жить – страхи. На то, чтобы поработать с ними и избавиться от них, нет ни сил, ни времени, ни денег, ни – самое главное – желания. И человек находит себе ВНЕШНЕГО ВРАГА, которого начинает от души ненавидеть. Потому что гораздо проще думать, что жизнь у меня унылая и беспросветная, потому что кругом засилье евреев, кавказцев, марокканцев или каких-то извращенцев (они-то все вот, рядом, живые и материальные ходят, им можно в морду дать или пойти и погромить их кафе), чем заглянуть однажды в себя и признать, что виноват-то в ней – только я сам, со своими нерешенными проблемами и кучей страхов, которые тормозят каждый мой шаг.
А ведь эти ИНАКИЕ еще и имеют наглось жить, радоваться этой жизни, а очень часто и ТВОРИТЬ, потому что они позволяют себе быть свободными и не бояться!
Представьте – каким был бы наш мир, если убрать из него картины Ван Гога, который был шизофреником; щемящую и берущую за душу даже самых «глухих к классике» музыку Чайковского, светлые стихи Кузмина, мудрые и такие человечные сказки Оскара Уайльда и трагические, страстные полотна Караваджо – всех тех, кто так «неправильно и неортодоксально» любил мужчин; потрясающие мудрые и смешные, трагичные и полные невыразимой любви книги Дины Рубиной и Меира Шалева – писателей с такой «неправильной» «носатой» национальностью...
И им нет числа этим «нестандартным» людям, которые расцвечивают наш мир всеми красками радуги.
В Сиднее, в Грин Парке установлен гей-монумент, автор которого - Китти Фишер будучи еврейкой, вместе со своей сестрой пережила Освенцим, благодаря помощи узника-гомосексуала. Мемориал представляет собой композицию из розового и черного треугольников и посвящён всем гомосексуалам, пострадавшим от преступлений ненависти. Надпись на нем гласит: «Мы помним вас, пострадавших или умерших от чужих рук. Женщины, которые любили женщин, мужчины, которые любили мужчин, и всех те, кто отказался играть ожидаемую от него роль. Ничто не вытеснит вашу гибель из нашей памяти».
Mai più, как говорят сегодня итальянцы. – «Никогда больше» подобное не должно повториться. Mai più...
От себя же хочу добавить: отпустите свои страхи, играйте всегда только «вашу» роль и ЛЮБИТЕ ДРУГ ДРУГА и тех, кто рядом с вами, и не важно – какого они «цвета», расы, ориентации или вероисповедания. Они просто ЛЮДИ. Да, возможно, не похожие на вас, но ИМЕЮЩИЕ НА ЭТО ПРАВО. И именно благодаря тому, что все мы разные, наш мир ПРЕКРАСЕН.
P.S. Начала о ненависти, а получилось – как всегда – о Любви...
